Одна вокруг света: как не погибнуть во время мятежа, найти русских на окраине континента и почему знание иностранного языка не спасает

Чем дальше мой маршрут от Москвы, тем более я убеждаюсь: в путешествии по странам и континентам совсем не обязательны знания, например, географии или языков. Но сложно без интуиции и способности слышать, а самые главные попутчики — молитва и благодарность. Путешествие по Гвинее началось с жуткого бездорожья. «Гоу смол, смол, смол», назидательно говорит мне пограничник. Ухмыляюсь, оглядывая то, что мне предстоит. По такой «дороге» не то, что быстро, очень медленно сложно ехать даже джипу. А я на седане. Пробираюсь 50 километров до ближайшего города как по минному полю, и только потом начинается асфальт. Вот оно, счастье, и скорость 100 километров в час! Счастье было недолгим. «Следуйте на автомагистраль», — усмешливо советует навигатор. Сарказм я оценила почти сразу, как только свернула по его подсказке из Гаоала. Асфальт так же резко закончился, как и появился, а автотрассой называлась широкая, но разбитая в пух и прах грунтовка. Местами она сужалась до колеи, превращалась в голые камни, проваливалась в необъятные лужи. Может быть это только небольшой участок, успокаиваю себя, и скоро все закончится. Но вот уже и день идет к концу, а дорога становится только хуже. Средняя скорость – 20 км/час. Меня обгоняют местные таксисты, груженные поклажей объемом в три раза больше, чем их автомобили. Мастерство не пропьешь, отмечаю про себя, удивляясь их феноменальной способности летать по грунтовкам с таким грузом. «Гудрон, гудрон», — показывает один из них на точку в моем навигаторе. Это город Боке, до него еще 160 км. Все-таки он есть, хоть еще и далеко. В сумерках пристраиваюсь за джипом и иду за ним след в след. Тоже не быстро, но зато не надо пристально приглядываться к дороге, а скорость увеличилась до 40 км/час. К 7 вечера устала сильно, ведь накануне два дня тоже прошли по бездорожью и разбитому асфальту. Останавливаюсь на ночевку прямо на дороге – ни города, ни деревни поблизости нет. Редкие машины еще проезжали мимо в течение получаса, но и они потом перестали освещать дорогу огнями, и я уснула в кромешной темноте. В детстве мне часто снился один и тот же сон, будто я бегу по дороге, которая вся в глубоких ямах. Я перепрыгиваю их или огибаю, чтобы не провалиться, и бегу, бегу, бегу, пока не проснусь. В эту ночь мне тоже снились ямы. Бесконечные. Я огибала их, и ехала, ехала, ехала, пока не забрезжил рассвет. К полудню следующего дня я уже мастерски маневрировала между буераками и косогорами. До заветного Боке оставалось несколько километров, когда я увидела у дороги мечеть. Красивая, каменная, небольшая. Внутренний голос подсказывал остановиться. Накидываю шаль, у встретившегося на пороге мужчины прошу разрешения войти. Долго сидела на полу мечети молча, будто кто-то за руку держал. После четырех дней езды по жестоким грунтовкам я честно собиралась сделать паузу в столице Гвинеи, Конакри. Но Вселенная решила по-другому и подкинула мне забастовку в Боке. Я попала в самый эпицентр. Именно в тот момент, когда обрадовалась, что начался хороший асфальт и надавила педаль газа, в надежде быстро домчаться до ближайшего банкомата и автозаправки. Оставалось каких-то 5 км. Я много раз видела такое в кино, читала в книгах и в газетах. Признаюсь, и сейчас это происходило как в кино. Будто и не со мной вовсе. Или со мной, но на экране кинозала, а я играю там роль российской туристки, попавшей в водоворот бурных событий, всколыхнувших относительно спокойный регион Западной Африки. Я резко нажала педаль тормоза, когда увидела обезумевшую молодежь с палками и камнями. Задний ход, попытка развернуться, застряла задним колесом в ливнёвке. Подростки 14-17 лет летели навстречу внезапной добыче, окружили, стали дергать ручки заблокированных дверей. Неудачные попытки открыть машину взбудоражили разъяренную толпу еще сильнее, в стекла полетели булыжники. Отрезвил ничего не соображающих людей мой отчаянный крик. Я смотрела в глаза одному из них сквозь разбитое окно и кричала как мать, спасающая своё дитя от верной гибели. Как тренер на решающих спортивных соревнованиях, помогая своему воспитаннику стать первым. Я увидела в глазах подростка растерянность, сожаление и даже проблеск вины, его рука разжала камень и тот полетел под колеса. Стая разбойников схватила все, что было на глазах в салоне, и скрылась, вероятно, делить добычу. Полагаю, нас спасло только то, что в машине было чем поживиться. Потом уже мне рассказали о двух погибших и десятках раненых людей, сожженных автомобилях. Под конвоем местной полиции меня сопроводили до университета в Боке, там нашелся профессор, владеющий русским языком. Мне объяснили, что в городе нет электричества несколько дней, а это значит, что нет воды, еды, и главное — работы. Народ взбунтовался, недовольный властями. Заботу о нас взяли на себя местная администрация и журналисты. Нас разместили в помещении университета, его территория охраняется. Принесли питьевой воды и горячей еды. «Надо подождать, обычно беспорядки идут два-три дня», — убеждали меня. Корреспондент местного радио беспрестанно звонил кому-то и вдруг передал трубку мне. Я услышала русскую речь. Это было настолько неожиданно, что я переспросила, не ошиблась ли я. Нет, это был сотрудник российской компании «РУСАЛ» — здесь ведётся разработка бокситового месторождения. И это был первый телефон, до которого журналисту удалось дозвониться. Надо отдать должное мужеству местных журналистов. Они освещают события в городе оперативно и правдиво, я восхищена их работой. Помощь «чужаку» в такой ситуации грозит неприятностями. Ребята оставили мне свой телефон, чтобы я была на связи. Дальше все заработало как по волшебству. «РУСАЛ» взял меня и Грету под своё покровительство. Со мной лично говорил гендиректор, убедился, что я в порядке и выяснил что мне нужно. Начальник службы безопасности Александр вместе с вооруженными жандармами прорывался через заблокированные участки дороги, чтобы увезти нас на территорию российской компании. Его водитель, безупречный Франсуа, заправил мою Hyundai Elantra бензином и вел ее 120 км под ливнем, без стекол. Неделю я провела в ожидании, когда прекратятся беспорядки и откроется трасса в столицу. Все это время чувствовала себя как в пионерском лагере. На закрытой территории жилого поселка, куда нас эвакуировали, свой распорядок и правила. Отдыхаю, прихожу в себя, жую бананы, играю в волейбол. Выздоравливаю под присмотром доктора Сергея — у меня началась жуткая ангина и я потеряла голос. И Грете есть где разгуляться, отпускаю ее бегать без поводка по полям. Поселок в 35 км от Сангареди, небольшого милого городка. Здесь приобретаю новый телефон и некоторые необходимые личные вещи взамен украденных. В воскресенье вылазка в местный ресторан, знакомство с его гостеприимной и яркой хранительницей. Восхищение здешним жонглером-виртуозом. Наконец поступают хорошие новости: беспорядки прекратились, выезд разрешен. Зияющие вместо стекол дыры моей машины заклеили плотной пленкой, выделили водителя для сопровождения, чтобы я сама пока не садилась за руль. Мы же с Гретой разместились в машине начальника службы безопасности. Самый трогательный момент в моем путешествии. «Это вам в дорогу», — суровый начальник службы безопасности передал черный хлеб, испеченный собственноручно. И подарил икону для путешествующих, со словами напутствия. Такой отеческой была эта забота, я вновь почувствовала себя дочерью. Пока едем до Боффе, размышляю о том, что прям сейчас для меня открывается совершенно новый уровень доверия. Мне пока сложно его освоить. И эта вынужденная пауза — возможность это сделать. В Боффе нас передали в руки представителя консульства России в Гвинее. Дальше отправляемся в Конакри, где мне предстоит восстановить машину и спланировать дальнейший маршрут.