Заметки любопытного в охваченной правопорядком Москве
3-августа наш обозреватель Игорь Макурин снова гулял по улицам столицы, погрузившейся в борьбу с незарегистрированной оппозицией. Но на этот раз предметом его наблюдений стали сами силовики. Я с детства полюбил милицию. И даже какое-то время мечтал стать милиционером, чтобы ходить по улицам и защищать людей. Дело в том, что практически каждую ночь под моими окнами после 23:00, когда закрывался ресторан высшей наценочной категории «Астория» на чётной стороне улицы Горького (ныне Тверская), происходили драки «отдохнувших» там горожан. Сюжет был банален – муж бил жену за то, что она не так посмотрела или не так танцевала с мужчиной за соседним столиком, потом мужчина бил мужа, защищая даму, затем муж с женой били мужчину, за которого заступались другие посетители злачного заведения. За этим действом внимательно наблюдали милиционеры нечётной стороны и приступали к выполнению своих обязанностей только тогда, когда участники битвы пересекала осевую линию проезжей части главной улицы столицы. Сейчас это квалифицируется как «массовые беспорядки», тогда – как мелкое хулиганство. Милиционеры же чётной стороны приезжали уже после полуночи. Я следил за этим процессом по часам, радовался, когда они подкатывали раньше, чем накануне, и огорчался, если они опаздывали. Они выхватывали кого-то одного послабее и поменьше, который мог бы поместиться в мотоциклетную коляску, а остальные разбегались в разные стороны. И только после этого я ложился спать, размышляя о том, как я вырасту и буду ездить на мотоцикле и бороться с нарушителями общественного порядка, не дающими гражданам спать. А всё началось с того, как я, играя во дворе в футбол, разбил окно в домоуправлении. Все ребята разбежались, а я оцепенел – это был мой мяч. Мне было жалко. Он застрял между стёклами. Выскочила домоуправша, не то Зоя, не то Зинаида, и начала меня ругать и грозить привлечь моих родителей к ответственности. Я заревел. Мимо проходил генерал с двумя звездами на золотых погонах из соседнего подъезда. Он остановился и, называя женщину по имени и отчеству, попросил не кричать на ребёнка, потому что ничего криминального не произошло. «Хорошо, товарищ комиссар!» - залебезила домоуправша, которая тем не менее красочно рассказала маме о моём «хулиганском поступке». Из обсуждения произошедшего родителями я узнал, что генерал был милиционером, заместителем министра внутренних дел СССР. На работу на улицу Огарёва 6 он ходил пешком, а обедать приходил домой, когда я и встречал его. Обычно я подбегал к нему и спрашивал, как у него дела, и, не дожидаясь ответа, тут же радостно рассказывал обо всех наших играх во дворе. Поэтому я не боюсь ментов и с удовольствием беседую с ними, и они отвечают мне взаимностью. Намедни я встретил около модного когда-то среди членов российского правительства ресторана «Палаццо Дукале» приятеля, с которым когда-то работал в ТАСС. Мы поудивлялись количеству ОМОНа вокруг здания агентства, полицейских автобусов, обсудили «бегущую строку новостей», среди которых не было ни одного сообщения о событиях, происходящих в 10 метрах от «российского государственного информационного агентства федерального уровня», как сказано в Википедии. - Пойдём, спросим у ребят, чего они ожидают – ленинского захвата «почты, телефона и телеграфа»? Их в десятки раз больше, чем было осенью 1993 года, когда рязанский ОМОН защищал ТАСС от боевиков пресловутого «Союза офицеров», а заодно пострелял прибывших им на «подмогу» военнослужащих Кантемировской дивизии. Один капитан скончался в фойе агентства на руках Юры Родионова, а прокурор в это время докладывал по АТС-2 на 6-м этаже о «ликвидации боевика» и получил нагоняй за «дезориентацию руководства». Кантемировцы готовились к штурму здания, чтобы захватить «недобитых боевиков» и выручить боевого товарища. - Ты что, сумасшедший?! Они же заметут нас моментально! Приятель быстро попрощался, и мы разошлись. Навстречу мне попались 4 полицейских. Только что прошёл ливень, и они промокли до нитки. - Вам что, плащи не полагаются? - Полагаются. Да разве это был дождь?! К тому же нас бронежилеты спасают – всё впитывают! - Или плащ будет мешать выполнять оперативное задание? - Вы сами всё понимаете… Перехожу дорогу по «зебре» на Тверской бульвар там, где находится ресторан «Русский паб». И меня чуть не сбил мужик на «Лексусе», решивший не останавливаться вместе с другими автомобилями перед переходом. «Вы видели, что этот гад мог меня задавить на переходе?! – обращаюсь я к полицейским, проверяющих документы у всех входящих на бульвар. - Да, видели! - Ваши действия, сержант? - Это - не наши обязанности. Этот вопрос к ДПСникам. Проходите, пожалуйста. Как любит говаривать мой приятель, большой любитель сериала «Ментовские войны» - «Мент ГАИшнику не кент!» Иду дальше по бульвару. Около МХАТ стоит Артемий Троицкий и даёт интервью «Первому» немецкому телеканалу. Рассказывает, что он поддерживает депутата, которая выступает против строительства ненужной ветки метро неглубокого залегания в районе Ленинского проспекта. Сзади стоят 4 полицейских. Старший инструктирует: «Иностранцев не трогать». Люди идут, делают вид, что смотрят выставленные фотографии. На деле обсуждают один вопрос – много ли собралось на площади народу. Около выхода полицейские обыскивают людей. - Ребята, что ищете? Бомбу? Один прекращает обыск, второй требует у женщины показать сумочку. - А вы что хотите найти? Пистолет или тампоны? Женщина подхватывает: - Он молоденький, а я в возрасте. Готова дать ему себя обыскать, но мне хотелось бы знать, на каком основании проводится личный досмотр. Парень краснеет, отворачивается и пропускает. Любимый магазин «Армения», где я со второго класса на сэкономленные на завтраках деньги покупал суджук и сосал его как леденец, «закрыт по техническим причинам». У входа в кафе «Пушкин» замечаю знакомых, которые не решаются пойти в сторону памятника Пушкину, где разворачиваются основные события. Боязно. Перехожу по подземному переходу, где около доски «В память о погибших и пострадавших от террористического акта 8 августа 2000 года» наготове стоит взвод «космонавтов». По площади они ходят быстро и змейкой по четверо, держась друг за друга. Вычисляю старшего – пружинистого подполковника в берете, с мрачным майором рядом. - А что они держатся друг за друга? У них что, больные ноги? Шутка прошла. Он улыбается и отвечает: - Сейчас посмотрим. В это время двух хрупких интеллигентных женщин за 50 отправляют в автозак. Они чуть не плачут, спрашивают «за что». Я адресую это вопрос подполковнику. - Пока не знаю. Потом разберёмся. Вот змейка распрямляется – двое за ноги, двое за руки тащат девушку в очках в автобус. - А её за что? - Уважаемый, она пыталась достать плакат. Это мероприятие несанкционированное, поэтому нельзя ничего демонстрировать. - А вот этого парня за что? - Вёл себя неадекватно, бегал. Но парня отпускают – оказался журналистом. Вдруг подполковник быстро подбегает к появившемуся на площади толстому седому мужчине небольшого роста и подобострастно жмёт руку. Это явно не полицейский чин. Даже старших по званию и по положению встречают уважительно, но с прямой спиной. На мужчине новая белая рубашка, которая стала мала. Поэтому верхняя пуговица расстёгнута, а на шее висит серый галстук в непонятную полоску. И, конечно же, на нем ярко-голубой чиновничий костюм с небольшим гербом на левом лацкане. Он одобрительно принимает рапорт, но вдруг раздаётся телефонный звонок, и начальник перемещается за заграждение и за автозаки. А я иду дальше. Около поста ГАИ два паренька поют под гитару про стены, которые рухнут, если на них надавить плечом. С десяток человек хлопают. Вдруг все автомобили вдоль Тверского бульвара начинают сигналить разом. - Ты что?!! Почему гудят? Быстро пропускай! - раздается голос в рации старлея. - Так я же жду транспорт (читай - автозаки)… - Пропускай! Потом перекроешь! Только чтобы тихо было. Но автомобили пересекают площадь, продолжая сигналить. Я же следую к станции метро «Чеховская». В небольшой пикап в клетки погружают немецких овчарок. Прошу старшего открыть и разрешить посмотреть – у меня дома такая же. Бедные лежат с невероятной тоской в глазах. - Не задохнутся? - Да нет. Там окна открыты. - Погуляли и за решётку… - Такова вся наша жизнь, - смеётся старший, закрывая дверь. Перед автомобилем кинологов стоит оранжевый самосвал КАМАЗ с завешенным тряпкой номером. Водитель в шлёпанцах, матерясь, рассказывает какому-то мужичку, как нарушили его планы, пригнав сюда. Далее была припаркована колонна из 4-х новеньких, с зарешёченными окнами и дверями, КАМАЗов. * * * Если кто запамятовал, в стране победившего социализма остро не хватало грузовиков. Поэтому практически сразу после принятия в 1969 году постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о строительстве комплекса заводов по производству большегрузных автомобилей договорились с американцами, у которых до сих пор самые мощные грузовики, о помощи в сооружении такого завода. В Нью-Йорке, в одной из башен-близнецов уничтоженного террористами Международного торгового центра, обосновалась многочисленная группа внешторговцев – так называемая «закупочная комиссия». СССР хотел приобрести завод по производству самых современных и мощных дизельных двигателей. Сначала американцы согласились, но потом, увидев, чем настойчиво интересуются некоторые сотрудники комиссии, отказались от этой идеи. Мощность двигателя сократилась, дизеля были вычеркнуты из списка. Были внесены и другие коррективы, но главное – «пиндосы» стали нахально требовать гарантий, что грузовики пойдут на нужды народного хозяйства, а не будут использованы в военных целях. Советское руководство нехотя согласилось и какое-то время даже соблюдало договорённости. Но после начала афганской войны в 1979 году деятельность «закупочной комиссии» прекратилась. * * * Подхожу к симпатичному крепкому полковнику ОМОНа, представился. Беседа получилась любопытной. - А вас как зовут? - Валерий. - А отчество? Мне неудобно обращаться к настоящему полковнику просто так, по имени. - Ничего, можно, мне так удобно. - Эти двери сориентированы на вход или только на выход? Полковник немного задумался: - Эти автомобили предназначены для переброски личного состава. - А они комфортабельны? С кондиционером? - Ну нет, там окошки. Но они удобны для выполнения поставленных перед личным составом задач. А для других целей существуют ПАЗики. - А кто попадает в ПАЗики? - Тот, кто нарушает общественный порядок, матерится в публичном месте… - А если полицейский матерится? Я только что видел такого у арки. - Вы подойдите и скажите, что так делать нехорошо. Если нормальный полицейский, то он извинится. - А если он нехороший полицейский, то даст мне дубинкой по голове и отправит в ПАЗик? - Нормальный полицейский так не сделает… - А если я позвоню по телефону доверия? Поможет? - Что за телефон доверия? - На борту большого экскурсионного автобуса с надписью «Полиция» есть «телефон доверия». Или меня они тоже сразу в автозак? - Игорь Евгеньевич, в ПАЗик отправляют тех, кто, в частности, критикует власть… - А власть критиковать нельзя? - Игорь Евгеньевич, ну чего вам не хватает? Вы, кстати, гражданин России? - Да и «Ветеран труда». Я столько лет работал, занимал разные посты, а пенсия маленькая… - У вас крыша над головой есть, я имею виду квартира? - Есть. - Ну и что вам ещё надо? - Вот видите, у меня застиранная рваная рубашка, хоть и «Поло». Я бы хотел, получив пенсию, купить новую. Позавтракать в обычном кафе, если у меня нет охоты готовить дома. Съездить отдохнуть. Ничего особенного. - Послушайте, Игорь Евгеньевич! Мы с вами пережили такую тяжёлую войну, разруху, тяжело идёт восстановление… - Подождите, даже я - послевоенный ребёнок, да и вы тоже, как я понял, ровесник моей покойной супруги… Он задумался, видимо, понял, что выступает не перед личным составом и спросил: - А у вас дети есть? - Есть, но они ещё молодые, студенты… - Ну вот, подрастут и помогут, если что. - А у вас, Валерий, зарплата нормальная? - Хорошая, и пенсия будет нормальная. Если, конечно, все останется, как есть. А вы, Игорь Евгеньевич, гуляйте спокойно по городу, по бульварам. Отдыхайте. В это время задним ходом подъехала полицейская машина с областными номерами. - А этот что тут делает? КАМАЗы с московскими, а этот - с областными. - Он всё правильно делает. Мы работаем по всем территориям. Валерий протянул мне руку и сжал её так, что меня как будто пробило электрошокером. Я пошёл на Страстной бульвар, но на него не пустили. Девушка-младший сержант с прыщиками и большими угрями говорит, что сквер закрыт. - Почему? Вон тот товарищ полковник сказал, что я могу спокойно гулять. - По ФЗ номер 3. - А это что такое? - Федеральный закон о полиции, - радостно выпалила девушка. - И что? - Даёт право перекрывать движение. - Но это не движение. Движение, это где машины, а это проход. Это несколько разные вещи. Хочу посмотреть памятники Сергею Рахманинову, Александру Твардовскому. - Кому? - Александру Твардовскому, ну вон тот, что за вами, метрах в 50! Знаете «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый… Ну, Тёркин, Василий! Ребята из «Росгвардии» обернулись и с любопытством посмотрели на памятник. Но подбежал старший сержант и запретил какое-либо общение со мной. Я повернул обратно. Мне навстречу плыла масса народу. Прошёл мимо омоновского полковника Валерия, который сидел в машине с областными номерами и помахал мне рукой. Я шёл, осмысливая увиденное и услышанное, и не заметил, как прошёл заграждение «Росгвардии» - ребята просто расступились. Но метров через 10 меня догнал старший лейтенант в маске с маленькими злыми глазками. - Проход закрыт! Здесь возможен несанкционированный митинг! Вернитесь! Я объяснил, что мне нужно налево, а митинга уже не будет, потому что все пошли туда, куда он меня гонит – на Трубную площадь, а мне туда не нужно, и попросил подсказать маршрут обхода. - Я не обязан это делать. - А, вы не местный, и города не знаете! - Я не обязан вам отвечать! - У вас командир есть? - Есть, но его здесь нет! Пошёл к подземному переходу, обратился к капитану «Росгвардии» в маске и объяснил, куда мне надо пройти. Выяснил, что он родился и вырос на Дальнем Востоке, поэтому города не знает. Но пропустил под честное слово, что я не пойду направо. Спускался вниз мимо полицейского сержанта, который тихо сообщил, что ожидают прорыва к Моссовету… Прошёл Никитские ворота, мимо салона Nail spot. Трое мужчин на лавочке смотрели в смартфоны и вслух обсуждали задержания. У входа в кафе Human стоял молодой человек, который воспользовался услугами бесплатного Wi-Fi, чтобы узнать последние новости с бульварного кольца. На летней веранде кафе Аvocado Queen девушка и два парня сидели и рассуждали о предстоящих выборах в городскую Думу. Я вдруг вспомнил гранитный куб на Тверском бульваре, которого я никогда не замечал, с надписью «В память о революционной борьбе московских рабочих в сентябре 1905 года и в октябре 1917 года». - Интересно, что будет через 12 лет? Дожить бы… Игорь Макурин
