Думаю, никто не будет спорить с тем, что России, как и любой другой стране, жизненно необходимо развиваться. Однако после развала СССР мы имеем вместо развития не только регресс по всем направлениям (вот какое могучее советское наследство — за 30 лет все никак до конца не развалим и не проедим!), но и тот прискорбный факт, что все попытки российской элиты хотя бы заговорить о развитии носят заведомо двусмысленный характер.
Как только российская элита заговаривает о развитии, она тут же непременно одним пакетом начинает говорить о модернизации, демократизации и десоветизации. Либо этот «пакет», либо застой. Мол, выбирайте. В этом состоит традиция постсоветского дискурса о развитии. Однако, так как примерно с 2011 года стало очевидным, что большинство населения настроено просоветски и идут процессы ресоветизации, то попыток говорить о развитии становится все меньше и меньше, ибо, как я сказал, по убеждению российской элиты без десоветизации никакого развития быть не может.
Такой пакет — модернизация, демократизация, десоветизация равно развитие — имеет свою предысторию и основывается на специфическом антисоветско-западническом взгляде на мир. Согласно этому взгляду, нужно сделать в России все так же, как «там». Развитые западные страны модернизированы? Модернизированы. Они демократичны? Сегодня об этом все сложнее и сложнее говорить, но считается, что вроде как да. Они лишены советского наследия? Само собой. Это мы всякие там «эксперименты» ставим, а все «нормальные» страны идут по одному-единственному пути развития — пути модернизации. Ну, так, стало быть, и нам надо все скопировать.
Такая наивная картина, на самом деле, в большей степени является убедительной не для элиты, а для либероидно-западнически настроенных слоев общества, которых часть элиты время от времени пытается мобилизовать для свершения новой перестройки. Что примерно думает антисоветская элита, я обсужу чуть ниже, а пока разберусь с этой, доходящей до идиотизма, картиной.
Во-первых, приравнивать модернизацию к развитию как таковому — в корне неверно. Развитие, в том числе и техническое, осуществлялось на всех стадиях развития человечества. Модернизация же является лишь одним из способов. Если же говорить об этом способе всерьез, то нужно установить несколько грубых вещей.
Модернизация осуществляется прежде всего за счет уничтожения традиционного общества. Крестьянина выхватывают из сельской общины и ставят к станку, на котором он готов денно и нощно работать за очень низкую зарплату, ибо раньше он не получал и этого. Самым ярким примером сегодня является Китай. Раньше китайский крестьянин работал за плошку риса, а потом ему предложили работать аж за 100 долларов. А потом ему предложили целых 300. А потом он уже желает работать только за 500, а потом за 1000, и эта «машинка» постепенно начинает останавливаться. До ее остановки осталось не так долго, ее замедляет конфуцианская этика, культ предков и бдительный контроль и вдохновение на труд со стороны КПК. Но итогом будет все равно остановка, не сегодня, так завтра.
В этом смысле в современной России никакого человеческого «материала» для модернизации просто нет. Человек из самой захолустной деревни уже сто раз перемодернизирован, ибо имеет опыт и память советского бытия, где он работал отнюдь не за стакан муки.
Во-вторых, в строгом смысле слова, модернизация бывает только одной — буржуазно-капиталистической. В качестве субъекта такой модернизации всегда выступает нация. Нация — это не народ (народы существовали задолго до образования наций), а очень специфическое образование. Оно подразумевает жесточайшее подавление всей этнической специфики, а вместо нее выдвигает единство языка, истории, «священных камней» (Почитание Жанны д’Арк, штурма Бастилии и других событий и исторических фигур, которые задействуются в национальной идентичности), преклонение перед законом и ряд других регуляторов.
Нацию же создают (господа либералы, не падайте в обморок) накаленные патриоты, которые репрессируют и вышвыривают вон из страны всех тех, кто не согласен с национальными ценностями. Эта операция всегда осуществляется свирепыми методами и ни к какой демократии отношения не имеет.
Но свирепость, консолидированность национальных элит нужна не только для образования нации, но и для прекращения периода первоначального накопления капитала, без достаточной концентрации которого капитализм существовать не может. Эта концентрация на первых этапах, прежде всего, обеспечивается грабежом колоний, пиратством, работорговлей и другими бандитскими методами, а отнюдь не на основании жалких накоплений ремесленников и торговцев, как потом начинают объяснять респектабельные историки развитых буржуазных государств.
Так вот, этих деятелей периода первоначального накопления начинают вводить в берега, делая из них не бандитов, а «благородных джентльменов». Для популярного объяснения, что с бандитизмом пора завязывать и пора переходить к более респектабельным видам деятельности, применяются репрессии, расстрелы и прочие отнюдь не демократичные методы. Например, под видом реализации сухого закона данную операцию прекращения периода первоначального накопления капитала в США осуществлял Рузвельт. У нас подобные операции называются «перебором людишек». Каждый олигарх (он же бандит периода первоначального накопления капитала), не желающий помещаться в рамки буржуазного права и не разделяющий национальные ценности, подвергается репрессиям, сажается в тюрьму или расстреливается. Поэтому у каждой современной западной демократии в шкафу стоит скелет своего 37-го года. Просто об этом «там» не любят говорить, а «шьют» репрессии и эпоху первоначального накопления капитала своим конкурентам, и нам в первую очередь. «Это у вас бандитизм, это вы осуществляли репрессии, а мы цивилизованы и демократичны», — говорят нам наши «западные партнеры».
Ну и как все это сочетается с нашими «модернизаторами»? Они готовы выводить страну из первоначального накопления капитала, в котором мы находимся всю постсоветскую эпоху? Они хотят осуществлять свирепую модернизационную диктатуру, новый 37-й год, прекратить деятельность всех «иностранных агентов» на нашей территории, а не только ввести обязанность именовать их таковыми? Они пылают такими же патриотическими страстями, как Робеспьер, которого к тому же еще называли «неподкупным»? Эти модернизаторы, с лицом и страстью Петра Великого — это кто? Медведев? Юргенс? Ведь это даже не Путин!
Ну и, наконец, в-третьих, модернизация не только нигде и никогда не осуществлялась демократически, но и никому, кто ее осуществлял, и в голову бы не пришло осуществлять параллельно с этим проект, подобный десоветизации. Тем, кто осуществляет модернизацию, нужна нация, а значит, не историческая дыра длиной в 70 лет и покаяние за нее, а единство истории и народный энтузиазм.
Но если в современной России нет ни традиционного общества, ни ресурсов, ни элит, ни настоящего желания для осуществления модернизации, то что же на самом деле имеется в виду, когда о ней начинают заговаривать? Ведь нам, повторюсь, свято предлагается уверовать в то, что развитие равно модернизации, а значит, она якобы необходима так же, как развитие.
«Отцом» постсоветского дискурса о развитии, согласно которому модернизация должна приравниваться к развитию как таковому и непременно сочетаться с демократизацией и десоветизацией, следует считать философа Анатолия Ракитова (1928−2019). Ракитов был советником Ельцина с 1991 года, в период 1992—1996 гг. руководил информационно-аналитическим центром Администрации президента РФ Бориса Ельцина и, по сути, являлся подлинным идеологом «младореформаторов», то есть тех, кто якобы намеревался модернизировать Россию. В своей статье «Цивилизация, культура, технология и рынок», опубликованной в пятом номере журнала «Вопросы философии» за 1992 год, Ракитов пишет:
«Самая большая, самая жестокая империя в истории человечества стремительно распадается. Но не стоит заблуждаться. Руины великих империй еще не означают возникновение нового, более благополучного и разумного общества. Империя еще не развалилась окончательно. Но и тогда, когда она развалится, это еще не будет означать, что людям, живущим на 1/6 части суши, будет житься лучше, что жизнь станет благополучной, а наши соотечественники — свободнее, богаче, здоровее, образованнее и гуманнее. Даже прекращение деятельности КПСС еще не означает, что деструктивная сила — беззаконие, милитаризм, подавление человеческого достоинства, косность, консерватизм, ужасающий дискомфорт повседневной жизни, невиданная эксплуатация, всеобщая некомпетентность, паразитизм, технологическая отсталость навсегда ушли в прошлое и стали музейными реликвиями».
Среди всей этой ненависти к СССР, который для Ракитова очевидно хуже, чем гитлеровский Рейх, и всей этой лютой идеологической антисоветчины особо обращает на себя внимание, что «наши соотечественники», при правильном развитии процесса, по Ракитову, должны стать «свободнее, богаче, здоровее, образованнее и гуманнее». То есть граждане СССР не были гуманными? Что это значит? Это значит, что советские граждане не являются полноценными людьми и поэтому их надо воспитывать, а все слова про их свободу, богатство, здоровье и образование — от лукавого. Никто не будет даровать «негуманным» гражданам все эти блага, ибо сначала их надо сделать гуманными. Далее Ракитов так развивает эту логику:
«Демократические, прогрессивно мыслящие интеллектуалы, наши начинающие бизнесмены и безнадежно устаревшие экономисты вместе с самодельными социологами и политологами видят панацею от всех несчастий, обрушившихся на нашу страну, в переходе к рынку, в установлении новых экономических отношений, в соединении рыночной экономики с современной цивилизацией. При всей конфетной привлекательности и правильности этот абстрактный тезис вряд ли будет когда-нибудь реализован адекватно, разумно и безболезненно, если в нашем общественном сознании и самосознании не совершится радикального переворота, если вместо рецептурного мышления, большей частью ограниченного и одностороннего, мы не поднимемся до уровня глубинного, социально-исторического и, я не боюсь сказать, философского понимания нашей реальной ситуации и способов перехода от нее к современному цивилизованному обществу и рациональной экономике».
И далее:
«Нам пора бы отказаться от популистских лозунгов и сиюминутных решений и задуматься над глубинными человеческими механизмами, что, кстати, всегда делали серьезные мыслители на переломах истории, содействуя этим развитию подлинной цивилизации».
То есть рынок сам по себе ничего не изменит, в чем нас пытались уверить Гайдар и Ельцин, а необходима работа «над глубинными человеческими механизмами». Советский человек не только не гуманен, но и ментально неполноценен и потому несовместим с модернизацией. Виновата в этом, разумеется, вся русская культура, а не только «совок»:
«Но исторически случилось так (и о причинах этого — особый разговор), что в ядре нашей культуры сформировались четко выраженные антиинновационные стереотипы, другие культурные традиции, нормы поведения, иная культура и технология власти, иные механизмы быта, повседневного взаимодействия, торговли и личных взаимоотношений. И трансфер новых технологий с соответствующей цивилизационной инфраструктурой каждый раз разбивался о культурную неадаптабельность, об устойчивое ядро иной культуры, связанной с иной цивилизацией, но отнюдь не с отсутствием цивилизации вообще».
Для того же, чтобы, наконец, осуществить «трансфер» новых технологий на российскую почву, необходимо сломать само ядро русской культуры и получить все вытекающие из этого слома последствия:
«Нашему обществу предстоит начать свой реформистский порыв в предельно неблагоприятных условиях. Не исключено, что в течение ближайшего времени спад производства может достичь 40%, а то и более. Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными, разрушительными по своим последствиям процессами. И всё же другого выхода, кроме как либерализация цен, финансовая диктатура, жёсткая стабилизационная политика, у нас нет. Только эти крутые и жёсткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдалённом будущем к современному цивилизованному обществу и цивилизованному рынку. Но для этого нам придётся шагать из разлагающейся феодально-индустриальной цивилизации в цивилизацию информационную и пытаться создать то, что в англоязычной литературе называют knowledge-basedsociety (общество знаний. — прим. автора)».
Что такое «феодально-индустриальная цивилизация» понять трудно. Ясно только, что эта цивилизация, под которой Ракитов подразумевает СССР, стала индустриальной, то есть развивалась и, если верить Ракитову, развивалась немодернизационно. Ясно и то, что под видом перестройки и за различными властными обещаниями о модернизации скрываются просто развал и смерть России, которых удалось избежать только чудом. Ни о какой же модернизации всерьез в постсоветской России никто и не думал.
Уже спустя почти 20 лет после этих откровений Ракитова в 2011 году на XIX ассамблее СВОП (Совета по внешней и оборонной политике) в рамках темы «Культура, будущее России и её место в мире» прошла сессия со следующим говорящим названием: «Русская культурная матрица: тормоз на пути развития или его опора?». Представьте себе название любого другого государства на месте России в этом названии, дабы ощутить всю дичь заявленной темы: «Китайская культурная матрица: тормоз на пути развития или его опора? Американская культурная матрица: тормоз на пути развития или его опора? А теперь представьте себе то, что сделали бы в этих странах с теми, кто осмелился бы предложить такую тему для обсуждения. Но в постсоветской России все можно. Время идет, а дискурс о «развитии» все тот же…