Жаркое лето 98-го: участник шахтерских забастовок о пикете Белого дома и «рельсовой войне»
Отдайте честно заработанное С мая 1998 года шахтеры разных регионов России начали блокировать железные дороги с требованием выплатить накопившиеся долги по зарплате, которую многие не видели по полгода и более, и остановить закрытие угольных предприятий. В Копейске задолженность накопилась за более чем 9 месяцев, людям нечем было кормить детей, сотрудники уральских шахт («Коркинская», «Капитальная», «Комсомольская», «Центральная») стихийно отказываются спускаться в забой. «Прихожу домой, а мои ребятишки, как голодные галчата, на меня смотрят: «Пап, ну что?». Вместо денег тогда привозили из Казахстана мясо косуль, ну то есть одни мослы, рыбу полупротухшую. В буфете под зарплату выписывали, а наши деньги туда отправляли. То есть фактически мы уже осознавали, что деньги-то есть!» – делится воспоминаниями Валерий Устьянцев. Валерию Владимировичу недавно исполнилось 70 лет, он до сих пор работает и занимается профкомовской деятельностью. В память об отце выращивает свой собственный лес на участке: здесь и деревья, и ягоды, и грибы – для удовольствия. А тогда практически приходилось спасаться «дарами леса». Независимый профсоюз горняков собирает в Копейске митинг: шахтеры Челябинского угольного бассейна, кто на автобусах, кто пешком, стекаются на площадь Красных партизан. В городе – безглавие. Мэр Владимир Уткин еще в апреле досрочно прекратил полномочия руководителя муниципалитета и окончательно ушел на работу в областное правительство. «Мы пытались договориться, заключить тогда впервые в истории трехстороннее соглашение с правительством, с профсоюзами и работодателем. Пригласили Андрея Косилова [первый замгубернатора в 1998 году]. Он не приехал, мы приняли решение идти пешком по Копейскому шоссе и блокировать работу законодательного собрания Челябинской области и правительства. Четыре часа пешочком в Челябинск: пришли, сели и, как в народе сейчас бытует выражение, начали стучать касками», – вспоминает Устьянцев. Ельцина – в отставку! В июне Независимый профсоюз горняков начинает пикетировать Дом правительства в Москве. Основное требование уже не просто зарплаты, а смена правительства и отправка в отставку президента России Бориса Ельцина. На Горбатом мосту шахтеры выкладывают касками матерную надпись «Ельцина на[цензура]». Студенты столичных вузов делают в шахтерском городке, поддерживая бастующих, инсталляцию: чучело главы государства на рельсах. Раз обещал «я лягу поперек рельс», если цены повысятся – ложись. Под стук шахтерских касок митингующие скандируют: «Воркута, Копейск, Кузбасс! Борька Ельцин пи[цензура]!». Люди понимают, что забастовками экономику не поднять, но хотят быть услышанными. «Московский завод «Рассвет» нам подарил пленку – она была на 200 метров в длину, 10 в ширину. Мы ее привязали на деревянные колья над тротуаром и так под ней жили. У воркутинцев были военные палатки большие – им военные дали. А мы обратились к Валерию Гартунгу (депутат Государственной думы РФ – Прим. ред.), он впервые тогда в Госдуме был, чтобы он нам примусы помог организовать, чтобы хоть что-то горячее покушать. Нам пообещали, приехал его помощник – записал все пожелания в талмуд. И исчез!» – говорит Устьянцев. Спали прямо на мостовой, подложив, что попало. Увидев это, москвичи стали приносить из дома картон от холодильников, старые одеяла, пледы и другие вещи. Биотуалетами обеспечил город, а вот помыться бастующих пускали на территории своих предприятий сочувствующие им люди. Еду приносили также обычные москвичи. В стачкомах [стачечный комитет] на малой родине открыли счет взаимопомощи. На территорию «шахтерского городка» никто не имел права заходить без разрешения профсоюза. Над палатками развивался черно-синий горняцкий флаг, а по периметру были расставлены столбы – «граница СССР». «Кто к нам тогда только ни приезжал – одни с уговорами, другие с поддержкой. Рядышком храм был. Священник оттуда нас благословил на правое дело. Говорит: «Вы правильно делаете, братья мои, только смертоубийства не допустите!» – рассказывает бывший шахтер. Зюганов, Жириновский, Рохлин «Был на Горбатом [мосту] и Зюганов. Напишите заявление в партию, говорит, я окажу вам всевозможную помощь. Говорю: «Почему ты нас покупаешь? Почему ты так просто с нами не можешь за правое дело, раз признаешь?» А вот Жириновский пришел, по-другому с нами начал говорить. Вольфовича до сих пор уважаю, хоть сам я член политсовета «Единой России», – продолжает Устьянцев. В Копейске тем временем 1 июля встали все шахты. Также остановили работу горняки Еманжелинска и Коркино. «Нас здесь, в Москве, тогда и Лев Яковлевич [Рохлин – председатель комитета Госдумы по обороне, был убит 3 июля 1998 года. – Прим. ред.] поддержал. Это фото сделано за 12 часов до его гибели, – показывает копейчанин. – Прямо тут он мне и отвечает: «Валер, дело ваше правое. Я как депутат Госдумы, генерал Московского военного округа лечу на съезд казачьих атаманов завтра, возвращаюсь – и моя палатка депутата будет стоять здесь с вами, на шахтерском пикете. Я буду вести прием здесь». После убийства Рохлина Устьянцеву пришлось побывать в ФСБ, вызвали. О чем шла речь – запретили говорить. Да и о самом факте такого разговора три года потом нельзя было нигде упоминать. Перекрыть Транссиб Противостояние не давало нужных результатов: 16 июля на митинге на площади Красных партизан в Копейске горняки решают пикетировать Транссиб в районе Потанино вдоль полотна, а 27 июля протестующие перекрыли магистраль. Владимир Устьянцев как раз вернул одну смену бастующих земляков из Москвы и должен был везти обратно вторую. Из промозглой дождливой столицы, которая не баловала горняков хорошей погодой, пикетчики попали в жаркое пекло. Зной в Челябинской области спалил даже сельхозпосевы. Городок бастующих в чистом поле у железнодорожного полотна изнывал от жажды. Воду привозили в бидонах. Под солнцем рельсы превратились в печку. На них клали деревянные «шпалы» и садились сверху. «В оцепление против шахтеров бросили две тысячи с лишним приезжих сотрудников МВД. Наши силовики отказались, говорят – там наши дети, братья, а вдруг что начнется – как исполнять приказ будем? На месте всегда был Конарев [первый замглавы Копейска, был избран градоначальником 26 июля 1998 года, за день до перекрытия Транссиба. – Прим. ред.]. Михаила Петровича я за то зауважал, что он по копейскому телевидению дал показать все съемки, которые мы из Москвы привезли продемонстрировать, что там происходит. В Челябинске тему забастовок брать не хотели», – сожалеет участник событий. К тому времени на шахтеров уже сыпались обвинения в подрыве экономики. А вице-премьер правительства РФ Борис Немцов сделал заявление, что Челябинская область не получит денег, если шахтеры не разблокируют магистраль. Губернатор региона Петр Сумин 6 августа встретился с шахтерскими лидерами, после чего члены координационного совета стачкомов согласились остановить «рельсовую войну» в Копейске. На шахты города 12 августа пришли первые деньги, горняки освободили железнодорожное полотно и вернулись к работе. За несколько дней до дефолта. «Нам тогда 60 % долгов погасили. Я купил себе первую машинку-трехдверку – автомобиль «Нива» за 33 600 рублей. С тех пор ни грамма алкоголя», – улыбается Устьянцев. Артисты и День шахтера В Москве же пикетчики не остановились. К ним приходили политики и активисты. Внезапно – Маша Распутина. «Примчалась к нам, в «мини-бикини» залетала по лагерю. А иностранные СМИ, когда она наклонялась и лезла в палатку, фото сделали и извратили так, что, мол, шахтеры и акцию здесь проводят, и одновременно занимаются развратом, – сердится бывший пикетчик. – Приехал Иосиф Кобзон: «Валер, каких артистов вам привезти?» Говорю: «Любых, лишь бы дух поддержать. Да и День шахтера впереди. Спасибо, что уважаете нас». А как, говорит, не уважать, если вы тепло и свет нам даете. И привез артистов на праздник. Аллегрова была. Прохожу, слышу, говорит, что из-за этих «выползших из-под земли червяков» мерзнет тут. Ну, я не выдержал, обещал, что концерты ее в Челябинске все сорвем, чтобы не приезжала. Лет пять ее не было здесь потом». На важный для горняков праздник День шахтера, который отмечают в последнее воскресенье августа, столы бастующим накрыли жители Москвы. Принесли, что было на огородах. «Представители каждого региона были награждены «Шахтерской славой» [ведомственный нагрудный знак]. Одним из них – я, – заканчивает показывать фотографии собеседник «ФедералПресс». – Когда в Копейск приехал, наш слесарь шахты «Комсомольская» Петр Афанасьевич говорит: «Валера, я кавалер трех шахтерских слав, но я бы все отдал за одну, которая у тебя. Мне генерал да директор вручали-награждали, а тебя шахтеры всей России». Что могут 5 % «Основное, чего мы добились – подписали первое в России трехстороннее соглашение, и спрашивать теперь могли не с Москвы, а с региональных властей. Это уже потом пришло понимание, что в некоторых моментах денег нам не давали умышленно, чтобы раскачать ситуацию», – делает выводы Валерий Устьянцев. И добавляет, что сначала у властей были злость и растерянность на происходящее. Но затем пришло осознание: чем больше применят силовых методов, тем сильнее разгорится конфликт. «Такое в России было в первый и последний раз. Но мы допустили одну ошибку, когда разрабатывали устав Независимого профсоюза горняков: обозначили в нем, что членами могут быть только рабочие шахтерских профессий. То есть нас всего 5 % от общего числа населения Российской Федерации. Но мы получили колоссальный опыт и показали всему миру, что могут сделать эти 5 %», – заключает бывший шахтер. P.S. Последнюю шахту в Копейске закрыли в 2009 году, в памяти жителей он по-прежнему остается городом угледобытчиков. Именно черное золото 115 лет назад дало жизнь населенному пункту, когда в 1907 году на челябинских каменоугольных копях открылась первая шахта «Екатерина». Фото: ФедералПресс / Виктория Ваулина, из личного архива Валерия Устьянцева
